Известно, что ангелы — бесполые существа. А мой был мужчиной и всячески это подчеркивал. Еще он определенно был троечником и ангельскую науку усвоил выборочно, потому меня хранил, но на грани фола. И, наконец, мой ангел-хранитель питал нежные чувства к японской поэзии хайку...
... Впервые, когда он появился — где-то на перекрестке сна и яви, я услышала:
Ирисы на лугу —
В белесых клубах тумана
Лиловые пятна…
Ирисы были моими цветами. Я выискивала их на цветочных базарах, покупала семь длинных, стройных стеблей c лезвиями лепестков и несла по городу, как лилии французских королей.
Ангел работал со мной давно. Но свое существование предпочитал скрывать. Демонстрировать, впрочем, было нечего. Однажды, в возрасте двенадцати лет, я проходила под балконами районной девятиэтажки, и мимо моего виска просвистел амбарный замок. Небольшое отклонение — и он бы меня убил. Но рука Ангела замок-убийцу отвела. Однако через пару метров я споткнулась о ржавую трубу и сломала ногу. Говорю же, мой Ангел был троечником.
Впервые он появился не только с хайку об ирисах на устах, но и в вызывающем прикиде на безошибочно мужском теле: джинсы-клеш, рубашка в красную полоску и широкополая шляпа, потерявшая с годами изначальный цвет. Он был живописен, хмур и глазаст. Поначалу я в него не поверила, потому что не совсем осознавала степень своего бодрствования. Ангел прочел хайку, блеснул васильковым глазом и ретировался. Но обещание чуда взметнулось россыпью серебряных светлячков в зашторенном сумраке спальни.
